(Из материалов Евгения Лукьянова).
Записи воспоминаний о старцах иеросхимонахе Анатолии (Потапове) и иеромонахе Нектарии (Тихонове) сделаны Надеждой Григорьевной Чулковой (супругой писателя Г. И. Чулкова), жившей в начале 1920-х гг. в Оптиной Пустыни. Машинописный сборник, названный ею «Цветочки Оптиной пустыни», она подарила о. Сергию Мечеву, объяснив это название тем, что от каждого человека в Оптиной она чувствует духовный аромат. Машинописный сборник датирован 1925 годом. Воспроизводится по машинописи из архива Е. В. Апушкиной (Москва) — духовной дочери о. Алексия и о. Сергия Мечевых.
Я ездила в Оптину с 1907 года. Там передо мной как солнце горел о. Анатолий, а на других старцев я и внимания не обращала, только по большим праздникам ходила на благословение к батюшке Иосифу. Несколько раз я в то время встречала у батюшки Анатолия батюшку Нектария — тогда еще иеромонаха. Ходил он в шали, на одной ноге башмак, на другой — туфля, и вообще будто юродствовал. Одной моей подруге батюшка Анатолий сказал: «Попроси благословения у о. Нектария, это наш скитский затворник и молитвенник. Он великий муж».
Когда батюшка стал старцем, однажды на новый год я с моими подругами пошла к нему. Он сразу нас принял и сначала все говорил о судьбе моей подруги: «Твоя судьба за чашкой чая определится». Так и случилось впоследствии. Пила она чай у батюшки Анатолия; тут вошла ее мать и тут же благословила ее на монашество. А я стою в стороне, пока батюшка Нектарий говорит о моей подруге, и рвусь к батюшке Анатолию. И вдруг моя душа стала смягчаться и я подумала: «Батюшка Нектарий прямо ангел». Тут он подозвал меня к себе и я ближе всех очутилась к нему. «А твоя судьба не решена еще», — и стал говорить о нерешительности моего характера. Потом стал он оделять нас апельсинами, всем по одной доле дает, а мне двойную. Его и стали спрашивать, почему нам надо по стольку, а ей вдвойне? А он говорит: «У Нины две руки». А потом через много лет напомнил мне: «Я потому сказал, что у тебя две руки, что мы тебя вдвоем поддерживаем — я и батюшка Анатолий». После этого раза он долго не обращал внимания на меня и я к нему не ходила.
Умер батюшка Анатолий, — я переселилась в Брянскую губернию и
обрадовалась, что тут батюшка Нектарий живет. В моем селе одна женщина
увидела во сне старца-монаха со слезящимися глазами, который сказал ей: «Ты придешь ко мне». По описанию ее я узнала батюшку и предложила ей поехать
вместе со мной к нему. В тот день как мы приехали к нему, батюшка отказался
обедать: «Сегодня у меня гости будут, которых покормить надо». А мы правда
приехали к нему голодные, пошла мать Е, доложить о нас, имен-то наших она не
знала. Выходит от батюшки и, говорит мне: «Это вас Н.В зовут? Батюшка сказал,
что Н. приехала, я ее давно жду». А когда я вошла к нему, он сказал: «Батюшка
Анатолий поручил тебя мне и просил за тебя. Я тебя три года дожидался и молился — и вот вы изволили прибыть». А та женщина, что приехала со мной, как увидела его, так и закричала: «Ты самый меня звал, я, батюшка, пришла к тебе». А Батюшка сразу ушел к себе в комнату.
Первым моим испытанием было — это когда он меня не пустил на праздники
ни в Москву, ни в Козельск. Очень мне было горько, но испытание я выдержала.
Приезжаю к нему потом, а он меня не принимает. Я плачу. Наконец в 12 часов
ночи он присылает за мной. Я хочу с ним наедине говорить, а он других
посетителей не отпускает и говорит мне при всех: «Я за тебя обещал В.П., что ты
будешь жить у них». Я очень обиделась: как это так он, не спросив меня, решил
за меня, и не соглашалась. Даже подруга стала меня уговаривать: «Ты сама
говорила, что он такой великий старец, а не слушаешься». А я все стою на своем.
А на утро просыпаюсь я с такой легкостью сердечной. Иду к Батюшке
прощаться, а он удерживает меня за руку. Я упала перед ним на колени и говорю:
«Батюшка, простите меня* Я отдаю себя вам’.’
А он подвел меня к образам, воздел руки и сказал: «А я отдаю тебя Благодати».
Потом шла я пешком в Д……, не ощущая никакой усталости, счастливая от
чувства союза с Господом.
Раз я стою за всенощной у Батюшки и думаю; «Я здесь одинока, брата нет,
родину я оставила, все кругом чужие». А на следующее утро Батюшка, прощаясь
со мной, говорит: «Ниночка, малая, ведь ты тут не одна. У тебя есть друг,
который так тебя любит, заботится о тебе. Ниночка, ты как, считаешь меня
своим другом?» — Я заплакала, целую его ручки: «Вы для меня отец и мать. Вы
мой истинный друг». — «Да, я друг, не такой как там…» — и показывает в сторону. Я улыбнулась.
Всю семью мою он правел к вере своей прозорливостью.
Отправляюсь я раз к Батюшке и все смущаюсь. Пройду кусок дороги и
вернусь обратно. По две версты ворочалась. Думаю, как еще Батюшка примет, и
мать Е. там. Был бы это Батюшка Анатолий, я бы шла спокойно. Наконец
пересилила себя и пошла прямо в Холмищи. А Батюшка сам мне дверь
открывает, стал мне руки согревать своим дыханием. «Я тебя ждал, разденься,
Ниночка, и поспеши ко мне».
А когда я вошла, он говорит: «Где ты была до сих пор? В Козельске? А я тебя
все ждал к себе. Ниночка, ведь батюшка Анатолий положил только начало, а ты,
ты все младенчествуешь. К тебе был голос Божий, когда я посылал тебя к В Л.,
а ты тогда отказалась. А теперь ты потерпи до пенсии”. Я заплакала. «Ну, не плачь. Голос Божий будет к тебе вторично, и тогда ты услышишь, оставишь все и пойдешь за Христом». Чудный сон мне снился еще в самом начале после того, как я устроилась
поблизости от Батюшки. Вижу я: стоят оба старца — батюшка Нектарий и
батюшка Анатолий и к обоим очередь на благословение. Я вхожу и теряюсь — к
кому мне подойти, а батюшка Анатолий подозвал меня и говорит: «Подойди,
подойди сюда», — и благословляет. А потом обращается к батюшке Нектарию:
«Отец Нектарий, примите, примите». А Батюшка протягивает ко мне руки,
благословляет, обнимает. Тут я проснулась. — Батюшка, я скучаю без Вас, — Я всегда с тобой. Но когда тебе грустно и скучно, ты выйди на крылечко
и поговори со мной по беспроволочному телефону, и я тебе отвечу,
непременно отвечу».
Однажды захотелось мне причаститься, и чтобы Батюшка меня, как мать Е.,
из своих рук причастил, А Батюшка говорит: «Нет, нет, пока можно в храме, ты
пользуйся этим. Ты положи-ка святое намерение в своем сердце, чтобы
готовиться на завтра». А у меня никакого намерения нет. Вечером идти на
исповедь к Батюшке, — ну грехи записала, а раскаяния у меня нет, один каприз.
Батюшка встречает меня: «Давай мы с тобой помолимся». И стал говорить:
«Господи, помилуй» Повторяй за мной: «Господи помилуй”.
Я сначала бессознательно повторяла, а он все выше и выше берет «Господи,
помилуй», И такой это был молитвенный вопль, что я вся задрожала. Тогда он
оставил меня перед иконами и сказал: «Молись», а сам ушел к себе. Я молюсь, а
когда ослабеваю — он от себя голос поддает — «Господа, помилуй». Когда же я всю
греховность свою сознала, он вышел и стал меня исповедовать. Я говорю:
«Батюшка, я записала грехи». — «Умница. Ну, прочти их». Я прочла. Батюшка
говорит: «Сознаешь ли ты, что ты грешна во всем этом?» — «Сознаю, Батюшка,
сознаю». — «Веришь ли ты, что Господь разрешит тебя от всех этих грехов?» —
«Батюшка, я имею злобу на одно лицо, и не могу простить». — «Нет, Ниночка, ты
со временем простишь, а я беру все твои грехи на себя». И мою голову он прижал
к себе и поцеловал. Прочел разрешительную молитву и сказал мне: «А завтра ты
пойди в церковь к утрени, а оттуда прихода ко мне, и что в церкви недостаточно
будет, мы здесь пополним”. В церкви на утро не читали утренних молитв и Батюшка велел мне прочесть
это у него, и я читала как бы перед престолом Божиим, и каждое слово глубоко
оставалось в моем сердце. Потом дал прочесть акафист перед причастием,
который читают одни иереи, и я читала его со страхом. А потом Батюшка
благословил меня идти в храм и причащение было чудным и торжественным,
Я прихожу к Батюшке и говорю: «Все говорят, что все признаки второго
пришествия исполнились». А он в ответ: «Нет, не все. Но, конечно, даже простому
взору видно, что многое исполняется, а духовному открыто: раньше церковь
была обширным кругом во весь горизонт, а теперь он как колечко, видишь ли,
как колечко, а в последние дни перед пришествием Христовым она вся
сохранится в таком виде: один православный епископ, один православный иерей
и один православный мирянин. Я тебе не говорю, что церквей совсем не будет,
может быть они и будут, да православие-то сохранится только в таком виде. Ты
обрати внимание на эти слова. Ты пойми. Ведь это во всем мире”.
При воспоминании об отце Анатолии Батюшка всегда говорил:
«Ведь отец Анатолий тебя видит. Вот и теперь мы с тобой говорим, а он на тебя
смотрит и радуется. Отец Анатолий тебя поручил мне и, если я от тебя откажусь,
мне будет грех. Не могу я от тебя отказаться. Если тебя не допускают ко мне, я от
тебя не отказываюсь».
Приложение: материалы переданы Евгением Лукьяновым в архив монастыря Оптина Пустынь.